Стихи, которые развивают душу
Сейчас ей было бы шестьдесят семь. Солидная цифра никак не вяжется с пронзительными и вечно юными стихами - поэты, пишущие так, молоды, сколько бы им ни было лет. Наверное, поэтому Светлану Борзунову читают и любят и ровесники, и те, кто в два и даже в три раза моложе.
Ничьи стихи не печатались в «Моей Мадонне» так часто, как ее. Ни одни не вызывали такого читательского резонанса. У нас не раз спрашивали «лишние номера» с ее подборками - Светлана была одной из немногих амурских авторов, чьи книги моментально раскупались, а иметь возможность перечитывать ее от сердца идущие строчки хотелось многим.
Я знаю людей, которые цитируют ее наизусть. Не учили - само запомнилось. То, что талантливо, легко ложится на душу и не требует усилий… И я помню удивительные разговоры «за жизнь» в ее прокуренном насквозь кабинете - к Светлане приходили посоветоваться и погрустить, показать собственные неловкие попытки что-то срифмовать и поделиться чем-то очень личным.
Она была по-человечески мудрой. Душевно щедрой. Доступной и настоящей. Всегда могла сказать что-то такое, что расставляло все по местам и придавало сил. Как жаль, что никто этого не записывал… Но еще больше ценного в ее стихах. Читайте Светлану Борзунову. Ее стихи не учат жить - они развивают душу.
СПРАВКА
Светлана Аркадьевна Борзунова родилась 20 ноября 1951 года в г. Томске. Окончила филологический факультет Томского университета. Участница VIII Всесоюзного совещания молодых писателей (г. Москва, 1984 г.). В 1986 году переехала в Амурскую область, в г. Благовещенск, на родину мужа Николая Курочкина. Работала журналистом. Вырастила двоих прекрасных сыновей. Член Союза писателей с 1994 года. Автор пяти книг стихотворений. Лауреат Амурской премии в области литературы и искусства за книгу стихотворений «Пока еще люблю». Умерла 1 декабря 2006 года.
К ЮБИЛЕЮ ПОЭТА
Выставка «О душу зажигается душа…», посвященная жизни и творчеству талантливой амурской поэтессы, откроется 22 ноября в 15.00 в областном краеведческом музее. Посетители увидят личные фотографии и документы, дневник, который Светлана Борзунова вела в 1964-1967 гг., рукописи её стихотворений, поэтические сборники «Нелетная погода» (1987), «Яблоки райского сада» (1991), «Пока еще люблю» (1997), «Ты - моя судьба» (2001), книжку-малышку «Времена года» (2000) из фонда редких книг областной научной библиотеки. А также лирико-живописный буклет «Там, где Зея с Амуром сплелись меж собой…», созданный в тандеме с художником Николаем Савченко. На открытии прозвучат песни Сергея Зражевского, написанные на стихи С. Борзуновой.
***
По кромке правды, по границе лжи
влачу свой груз ненужных оправданий,
угадывая чьих-то ожиданий
красивые до фальши миражи.
Я разучилась быть сама собой.
Какая роль заказана на завтра?
Хозяйки? - Я бегу готовить завтрак.
Ах, я ошиблась, - дамы деловой? -
Где мой портфель?..
На что уходит жизнь?
Я - зеркало с размытым отраженьем,
живу во власти чуждых наваждений,
чужих идей и помыслов чужих.
А где же я? Ведь так сойти с ума
вполне всерьез немудрено, не так ли?
Кто режиссер жестокого спектакля?
Не может быть - неужто я сама?..
***
Был дом. И я была душою дома.
Все окна выходили на зарю.
Несчастным это чувство не знакомо;
мой мир прекрасен, я его творю.
От счастья просыпаясь на рассвете,
теплом и светом наполнялся кров.
Здесь пели птицы, подрастали дети,
и эти миром правила любовь.
Как получилось? Будто и не с нами.
Я не умею объяснить себе,
как женщина с холодными глазами
прошла шутя по дому и судьбе.
Я понимаю - вовсе не нарочно:
в борьбе такой все средства хороши.
Дом устоял. Он был построен прочно.
Но только в доме нет теперь души.
***
Давай с тобой сыграем эту боль.
С тобой жена, со мною муж и дети.
На сцене к молодящейся Джульетте
спешит Ромео, исполняя роль.
Ну что поделать, пьеса не нова.
И далеко не молоды актеры.
Но удержи нечестные укоры,
ведь вечны, вечно молоды слова.
И потому звучать им вновь и вновь
отчаянно, взволнованно и чисто.
Мы все - лишь неумелые статисты
в спектакле под названием «Любовь».
И почему-то нужно для него
собрать все силы, волю и характер,
чтоб сдержанно раскланяться в антракте.
И разойтись. И больше ничего.
***
Простите, профессор, вы помните этот момент?
Конечно, досадно, что сразу не задался очерк.
В обилии фактов запутался корреспондент.
Вы мне помогали. Мы с Вами сидели до ночи.
Я к вам приходила на кафедру или в музей,
в музей петрографии, в царство бездушного камня.
Мы очень старались, мы честно играли в друзей,
особо следя, чтобы вдруг не коснуться руками.
Мы можем гордиться, ведь нам удалось преуспеть,
судьбу обмануть удалось с удивительным тактом.
И очерк удался. Не полностью, эдак на треть.
Как все в нашей жизни на треть удается, не так ли?
***
Мне, как всегда, терпения не хватит...
И утоляя смертную тоску,
Сошью поспешно свадебное платье
и с нелюбимым из дому сбегу.
Подружки ахнут, и заплачет мама,
соседка посоветует - к врачу,
А я, прощаясь, повторю упрямо,
что о тебе и думать не хочу.
Седой травой затянет пепелище,
снегами поле выстелит к зиме,
когда меня ты наконец отыщешь
чужой женой за тридевять земель.
Я твой звонок по памяти узнаю,
забыв о муже, к двери побегу.
И распахну. И ахну, обмирая.
А дальше - и представить не могу.
***
Лошадки бегут красиво.
Такое царит веселье!
В субботу катаю сына
на праздничной карусели.
По кругу бегут, по кругу -
беспечно и бесшабашно.
А сын мне вцепился в руку :
ему еще это страшно.
Соседка, усевшись ловко,
нас ловит довольным взглядом.
Приехали. Остановка.
Пора уходить из сада.
Шагаем. Поднялся ветер.
А следом и дождь закапал.
У дома нас молча встретит
всегда недовольный папа.
А дальше - тоска и мука.
Измучившись от раздоров,
по кругу бегу, по кругу.
И праздник еще не скоро.
***
Я из другого круга ада.
Тебя случайно повстречала.
За эту тонкую ограду
мне проникать не подобало.
Мне по одной брести дороге,
тебе терпеть иную муку.
Нас обрекли глухие боги
на неизбежную разлуку.
А мы грехов своих не помним,
за что наказаны - не знаем.
Напрасно тянется на помощь
к другой душе душа родная.
Все решено бесповоротно:
ни искупленья, ни пощады.
И наша встреча мимолетна:
я - из другого круга ада.
***
Любовь не проходит,
Но вечной любви не бывает.
Душа устает,
и не нужно ее укорять.
Давай помолчим.
Я уеду последним трамваем,
пока еще больно,
пока еще есть что терять.
И годы спустя
эту книгу с трамвайным билетом,
что вместо закладки,
открою на той же строке.
Любовь не проходит.
С годами становится светом,
дорожкою лунной
на быстротекущей реке.
***
Не время и не место для любви...
(Зато всегда для ненависти время.)
Но ты поверь, осмелься, позови
и, отклик слыша, выдели меж всеми.
Услышь за митинговой толчеей,
в автобусной непроходимой давке,
в толпе, остервеневшей у прилавка,
услышь, поверь в тишайший голос мой.
А следом мир - измученный и злой -
на голос вечных истин обернется.
Любовью человечество спасется,
а вместе с ним, возможно, мы с тобой.
***
Умирает старая душа.
В ней, как будто в треснувшем кувшине,
невозможно веру удержать
в то, что боль пройдет и горе минет.
Черен мир. Печален человек.
Смысла нет. Все цели равноценны.
Но летит, летит белейший снег,
пеленая боль во всей вселенной,
обнимая мир за пядью пядь,
раненую землю укрывая.
И душа рождается опять -
молодая, робкая, живая.
*****
Как в сказке: жила-была…
И прожита треть души.
А как у тебя дела?
Пожалуйста, напиши
лучами на облаках,
приливом на берегу.
Как ты там, в иных веках,
я выдумать не могу.
Какою тропой идешь,
с кем греешься у огня?
Не верю я в эту ложь,
Что ты позабыл меня.
*****
Вот и прошла безоглядная боль.
Мой немилый.
Сколько ночей я страдала тобой.
Все, отпустило.
Кто бы печаль мою ни ласкал,
Бог или дьявол,
Благодарю, что не стала тоска
Тайная – явной.
Благодарю за усталую злость,
Злую усталость.
Благодарю, что никак не сбылось
То, что мечталось.
В доме моем красота-лепота.
Горе ль бескрылость?
Я перед совестью ныне чиста.
Все. Отпустило.
*****
Привычно предают тылы.
Сюжет действительно банальный.
А вывод не оригинальный:
Бездарна я, а люди злы.
Беззвучно рухнет потолок
На своды карточного дома.
И это все уже знакомо
И тоже было, видит бог.
И ведом путь из тупика,
И ты его прекрасно помнишь.
Но не протянется рука,
Как в годы прежние на помошь.
О, этот возраст роковой,
Пора итогов и расплаты.
За все ответишь головой,
За все, в чем ты не виновата. 9.08.89.
*****
Снова жизнь по складам учу.
Непосильно крута тропа.
Снова кровью своей плачу
По каким-то чужим счетам
И когда от душевных мук
Упаду – это надо так? –
Промолчав, отвернется друг
И поможет подняться враг.
*****
Счастья не будет.
Но солнце и звезды надолго.
Травам и листьям
до осени хватит тепла.
В горсть соберу
недопрожитой жизни осколки.
Чем я жила?
Для чего я так больно жила?
Ты не поймешь.
Если даже поймешь, не поверишь
в тягу огня
оторваться от прочной земли,
в право души
не предаться единственной вере,
в истинность слов,
что вели меня и завели.
Славный тупик.
Значит, так умирают надежды?
Помню, без них
я сама умирала вчера.
Зло подступает
и слева, и справа, но между
тьмы непроглядной
проклюнулся лучик добра.
Видишь, не зря
я о камни сбивала колени,
ногти срывая
упрямо карабкалась ввысь.
От исступленья
мучительно шла к искупленью.
Счастья не будет.
Но бьется и теплится жизнь.
*****
Небо справа, небо слева,
Мир бездонный и большой.
Каково быть королевой
без копейки за душой?
Спину прямо, плечи выше,
слёзы спрятаны в меха.
Мне вослед ворона с крыши
издевается: ха-ха!
И изгнание, и бегство,
и бунтарство- всё зазря.
Не уступишь королевство
за кусочек сухаря?
Обернусь почти без гнева:
«Что ты хочешь от меня?
У опальной королевы
Больше нечего отнять».
В две тысячи семьдесят пятом,
а может и позже, году
к тебе, мой потомок крылатый,
я облаком синим зайду.
И к небу взовьется знакомо
смятенье воды и огня.
Мой дальний счастливый потомок,
три свечки поставь за меня. 13.3.97
Боже правый, спутника пошли!
Неприглядна истина, а участь
ничего не зная, даром мучась,
не смогла подняться от земли.
Уплывают в море корабли.
Паруса души надуты ветром.
Ты же сам божественно и щедро
слал мне ветер, направлял рули.
Я твоя ладья, ничуть не боле,
маленькая стрелка, вектор боли,
целящийся в вечный монолит.
Мне в дорогу спутника пошли.
Бесконечно носим воду в сите.
Одухотвори мою обитель,
к истине направиться вели!
Боже правый, спутника пошли ...
Виновата ли я? Виновата.
Виновата во веки веков.
Как любимого, мужа и брата
я любила тебя глубоко.
Все по краю ходила, по кромке,
спотыкаясь о плети плюща.
И фальшивил мой голос негромкий,
и надежду навек обещал.
А луна наша тучей закрылась,
чтоб на землю не выпало зло.
Не сложилось у нас, не сложилось.
И сложиться вовек не могло. 6.12.97.
Самое главное в мире - сентябрь.
Таинство листьев, до срока опавших.
Шепот дождей, ни на что намекавших,
луж твоих чистых бегущая рябь.
Самое главное в мире - апрель.
Почек созревших божественный запах,
поступь весны на пружинистых лапах,
пестрых и жадных лучей канитель.
Самое главное в мире - конец.
Самое главное в мире - начало.
А в середине я вечно скучала.
Крайности, крайности - пир для сердец. 19.10.98.
А ты подумал: это птица
( тебе же было все равно)
опять назойливо стучится
в твое закрытое окно.
А ты подумал: это ветер
Бесцельно мечется во мгле.
И , вероятно, не заметил
Бегущих капель на стекле.
Ты подумал, эка жалость.
Что телевизор отказал.
А это я с тобой прощалась,
Но ты об этом не узнал. 3.03.90.
Помолчим, чтоб не сказать банальность.
Все опять известно наперед.
Звякнет март сосулькою хрустальной.
Боль пройдет. А там и жизнь пройдет.
Аксиома, милый: все проходит.
Вот и я в судьбе твоей прошла.
Перебьется горечь, перебродит,
И возможно станет мне мила.
Что же друг, я честно проиграла.
Как-нибудь размыкаю беду.
Сколько раз расстаться обещала.
А теперь и вправду не приду.
Стану жить, как выйдет, как случится,
С незажившим шрамом на судьбе.
Но стихов последнюю страницу
Посвящаю все-таки тебе. 2.03.90.
Ах, как птица на ветке пела!
Ты не слышал таких ладов.
Как доверчиво, жарко, смело,
Чуть не падала на ладонь.
Выводила коленца чисто
И сияла ночи как днем.
Золотые летели искры
Так, что душу пекло огнем.
Звездопадом любви и муки
Заливалась. О том ли речь?
Ты растерянно думал руки,
Как бы руки мне не обжечь.
Примерялся, гадал да медлил:
Что сулит она – зло, добро?
То ли золотом, то ли медью
Отливает ее перо?
Да, с такой не узнаешь скуки.
Но попробуй заполучи.
И вернее синица в руки
чем поющий пожар в ночи.
Замолчав, поняла певунья,
Чем смутился твой робкий дух.
И растаяла в полнолунье.
Голос смолк и пожар потух.
Было всякое: боль и радость,
мир и ссоры в твоем дому.
И синица нашлась что надо,
Но неведомо почему
Ночи тянутся бесконечно,
дни уходят водой в песок.
И дрожит огоньком над свечкой
Нестареющий голосок:
«Хороша ли в руках синица?
И она норовит в окно?
Упустил ты свою жар-птицу.
Удивляешься, что темно?» 8.12.90.
| 